У кого план круче? Или с кем переспать, чтобы на утро проснуться знаменитой? - Эва Альварес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, ты права, но ключевые слова здесь «зарабатываю деньги», именно на то что я заработал мы смогли позволить себе купить этот дом, эту машину, этих домработниц, в конце концов!
– Если цена за все эти удобства наш распавшийся брак, то они мне не нужны.
– О чем ты говоришь?
– О толпах манекенщиц, поджидающих тебя за каждым углом!
Мужчина выдавил не естественную улыбку.
– Только не говори, что ревнуешь! Когда ты выходила за меня замуж, то прекрасно знала все минусы и издержки моей работы.
– Когда я выходила за тебя замуж, ты появлялся дома чаще двух раз в неделю! А теперь каждую ночь я ломаю голову над тем, с кем из своих новых девочек ты окажешься в постели!
– Мне надоели твои истерики! Ты устраиваешь проблему на ровном месте! – Мужчина подлетел к ней и стал сильно трясти за плечи. – Скажи, ты хоть раз заставала меня с любовницей? Может, видела след от чужой помады на моей рубашке?
Людмила не может больше сдерживать слез.
– Достаточно фотографий в прессе…
– Если ты настолько глупа, чтобы верить этим сплетням и подставам, то это твои проблемы!
Обида захлестнула всю ее душу, не сумев больше находиться с ним рядом, она вырывается из цепких рук и выбегает из столовой. Сейчас ей кажется, что она ненавидит этого человека всем сердцем, но самое обидное было не в этом, а в том, что спустя час или два, она выйдет к нему, как ни в чем не бывало, умытая и накрашенная, словно никакая боль не терзает ее сердце. У нее нет другого выхода. Когда семь лет назад она выходила замуж за начинающего и, на тот момент, малоизвестного дизайнера, она обещала, что будет во всем поддерживать своего мужа, верить в него, помогать, быть опорой и надежным тылом. Иногда она представляла свое будущее с ним и немного боялась, боялась что не выдержит светской жизни, но, наверное, как и все, надеялась, что их семью не тронут подобные проблемы. Теперь ей тридцать лет, она живет как жар-птица в золотых хоромах, но совершенно одна. Она отлично понимает, что время уходит и уже давно мечтает о маленьких ножках, топающих по элитному ламинату, но терпеливо ждет, пока того же самого захочет ее муж. А он, к слову сказать, никуда не торопится и детьми обременяться не собирается. Все ее многочисленные истерики – это всего лишь жалкие попытки открыть мужу глаза на истинный смысл жизни. Увидев их совместное существование, кто-то спросит: «Почему же она с ним?» Потому что любит, потому что боится одиночества, потому что привыкла к материальному достатку, уже привыкла страдать. Какая разница, пока есть хоть малейшая надежда что он ее любит – она останется с ним!
Успокоившись, она как обычно умылась и привела себя в порядок.
«Я и так старее всех этих малолеток на десять лет, если я еще позволю себе расклеиться – он точно меня бросит» – крутятся мысли в ее голове.
Оставшиеся полдня она провела в гардеробной, разбирая свои многочисленные наряды и вспоминая когда в последний раз их надевала. Затем устав от бесполезного занятия спустилась в гостиную и присела возле раскрытого окна с чашкой чая. Муж тоже, как ни в чем не бывало, устроился неподалеку читать газету.
– Успокоилась? – сухо спрашивает Евгений.
– Успокоилась, жаль только, что тебя не было рядом.
– Ты знаешь, я не люблю все эти твои слезы и истерики.
– Знаю.
Евгений не отрывается от газеты, трудно понять в действительности ли ему интересно содержание или это его способ удержать свои эмоции под контролем. Как бы то ни было, они оба отвернулись друг от друга, занявшись своими делами.
Наконец, желая нарушить нависшую тишину, Евгений начинает разговор:
– В газете пишут, что Панин подал на Арнольда в суд. Представляешь, тихоня Панин и суд, да еще на Арнольда.
Женщина холодно отвечает:
– Я видела Панина всего три раза, а кто такой Арнольд, не имею ни малейшего представления.
– Нойманн Арнольд, к твоему сведенью, – это один из самых влиятельных и богатых людей нашей страны, этот человек изменил жизнь всего города. Он спонсирует строительство больниц и крупных торговых центров, доля его акций есть во всех крупных холдингах нашего города, 40% автобизнеса принадлежит…
– Мне все равно чью жизнь изменил этот человек. Моей жизни он не коснулся и я не хочу занимать свое время глупыми разговорами о незнакомце.
Мужчина опустил газету.
– Тебе ничего не интересно, скоро нам не о чем станет поговорить.
– Скорее просто тебе станет некогда со мной разговаривать.
– Тебе стоит больше читать, ты не работаешь, у тебя есть прекрасная возможность насыщать себя знаниями. Чем ты занимаешься дома целый день? Пожалуй, установлю камеры, может в мое отсутствие к тебе приходят гости?
Женщина одарила мужа презрительным взглядом: «Он использует любую возможность, чтобы унизить меня и вывести из себя!»
– Хочешь камеры? Может, начнем с твоего кабинета?!
Ситуация снова накалялась. Не желая вновь закончить день слезами, Людмила молча отправилась в комнату.
Уже давно, примерно таким вот образом заканчивалось большинство их разговоров. Оба устали, но отчего-то каждый стоял на своем, будто их отношения не теплый семейный очаг, а холодное поле битвы. Утром они встречались, перебрасывались упреками, а поздней ночью молча ложились спать. Есть выражение, что от любви до ненависти один шаг – это не правда, там намного меньше. И они уже давно стояли ровно посередине, в полном замешательстве.
Уже в кровати, отвернувшись к стене, Людмила выдавила из себя:
– Спокойной ночи.
После нескольких минут молчания:
– Завтра вечером я ухожу на показ нижнего белья в «Модный дом», вернусь поздно.
Не поворачиваясь, она вопросительно произнесла:
– Я еду с тобой?
– Не в этот раз, я уже сообщил, что буду один.
– Тридцатилетняя жена будет совсем некстати на вечеринке после презентации?
– Спокойной ночи.
Считал ли он ее недостойной своего ответа, или просто устал отвечать на одни и те же вопросы – он не знал сам. Так и не повернувшись друг к другу, они еще долго лежали с открытыми глазами, изображая ровное непрерывное дыхание спящего человека. Оба.
V
Много ли для счастья надо?
Кому-то плитку шоколада,
Пару шмоток поновей,
Кому-то парочку друзей…
Машину по последней моде,
Еще бы доллары в комоде…
А кто-то просто сделал гадость —
И сердцу маленькая радость.
Утро пятницы началось суматошно. Весь четверг Ева отсыпалась, поэтому за оставшиеся десять часов ей пришлось оббегать весь город в поисках подходящего наряда для презентации, соответствующих босоножек, дорогих духов, и непременно изысканной бижутерии под золото. Задача оказалась нелегкой: голова кружилась от многообразия фасонов, расцветок и тканей. Одно платье было излишне строгим, другое очень открытым, третье слишком спокойным, не тот размер, не та длина, не тот цвет! Через два с половиной часа было выбрано самое главное – платье! «С остальным должна справиться быстрее». – Решила Ева, но через час поняла, что просчиталась, подбирать каждую последующую новую деталь к уже сложившемуся образу становилось все сложнее. И все же, выбор был сделан.
В 19:30 Ева уже нервно протаптывает дорожку из угла в угол своего небольшого зала.
– Евгений приедет с минуты на минуту.
– Я знаю дорогая, не волнуйся.
Екатерина приобняла дочку, крепко сжимая ее плечи, словно стараясь поделиться своей энергией и силами. Сейчас ее тоже переполняли непонятные чувства: страх и странное ожидание чуда.
– Мама, я боюсь, а вдруг что-то пойдет не так?
Екатерина тоже чего-то боялась, но виду не подавала.
– Выкинь из головы навязчивые мысли. Ну что может пойти не так? Ты такая красавица, такая умница…
– А если Евгений решит познакомить меня с кем-то очень важным, а я его подведу? А вдруг у кого-то будет платье такое же, как у меня? Это катастрофа в мире моды! А если журналисты решат задать мне вопросы, и я растеряюсь – будет жуткий скандал!
– Ты преувеличиваешь.
В комнате заиграла знакомая мелодия, Ева сразу же бросилась к мобильному телефону.
– Слушаю. Да, конечно же, я готова. Через пару минут.
Мать взяла руку дочери и, еле сдерживая внезапно нахлынувшие слезы, прошептала:
– Не соверши ошибок, о которых потом придется горько сожалеть.
– Мамочка, все будет хорошо, ты же меня знаешь!
Дверь захлопнулась, на лестничной площадке послышалось цоканье каблучков, сердце Екатерины сжалось, будто она отпускала дочь не на показ, а на войну.
– Это то и пугает, я тебя знаю… – Опустив голову, женщина медленно прошла в зал и прилегла на диван. Какие мысли сейчас терзали ее душу? Наверное, это сможет понять только мать.
